Кадр из фильма «Шурочка» (1982)
Занятия в шестой роте подходят к концу. Младшие офицеры начинают соревноваться - кто лучше срубит саблей глиняное чучело. Подходит очередь молоденького подпоручика Григория Ромашова.
Он был среднего роста, худощав, и хотя довольно силён для своего сложения, но от большой застенчивости неловок.
Фехтовать Ромашов не умел даже в училище, и сейчас у него ничего не выходит.
Все вечера до полуночи подпоручик Ромашов проводит у Николаевых. Днём он обещает себе не ходить, не надоедать людям, но вечером следующего дня возвращается в этот уютный дом.
Дома Ромашов застаёт письмо от Раисы Александровны Петерсон, с которой они грязно, скучно и уже довольно давно обманывают её мужа. Приторный запах духов Раисы и пошло-игривый тон письма вызывают у Ромашова нестерпимое отвращение.
Через полчаса, стесняясь и досадуя на себя, Ромашов стучится к Николаевым. Владимир Ефимыч Николаев занят. Вот уже два года подряд он проваливает экзамены в академию. Поступать можно только три раза, и его жена Александра Петровна, Шурочка, делает всё, чтобы последний шанс не был упущен. Помогая мужу готовиться, Шурочка уже усвоила всю программу, не даётся ей только баллистика, Володя же продвигается очень медленно. Шурочка хочет, чтобы муж сдал экзамены и увёз её из этой глуши.
Неужели я уж так неинтересна как человек и некрасива как женщина, чтобы мне всю жизнь киснуть в этой трущобе, в этом гадком местечке, которого нет ни на одной географической карте!
С Ромочкой (так она зовёт Ромашова) Шурочка обсуждает газетную статью о недавно разрешённых в армии поединках. Она считает их необходимыми, иначе не выведутся в офицерской среде шулера или пьяницы вроде Назанского. Ромашов не хочет зачислять в эту компанию Назанского, считающего, что способность любить даётся, как и талант, не каждому. Когда-то Шурочка отвергла этого человека, и муж её ненавидит поручика. На этот раз Ромашов сидит у Николаевых, пока не приходит пора спать.
Дома его ждёт ещё одна записка от Петерсон, в которой она угрожает Ромашову жестокой местью за его пренебрежение ею. Женщина знает, где Ромашов бывает каждый день и кем он увлечён.
На ближайшем полковом балу Ромашов говорит любовнице, что всё кончено. Петерсониха клянётся отомстить. Вскоре Николаев начинает получать анонимки с намёками на особые отношения подпоручика с его женой. Ромашов не уверен, что анонимки пишет Раиса. Недоброжелателей у Григория хватает - он не позволяет драться офицерам, запрещает бить солдат.
Недовольно Ромашовым и начальство. С деньгами у подпоручика становится всё хуже, буфетчик уже не отпускает в долг даже сигарет. На душе у Ромашова скверно из-за ощущения скуки, бессмысленности службы и одиночества.
В конце апреля Ромашов получает от Александры Петровны записку с напоминанием об их общих именинах. Заняв денег у подполковника Рафальского, Ромашов покупает духи и отправляется к Николаевым. На шумном пикнике Ромашов сидит рядом с Шурочкой и испытывает странное состояние, похожее на сон. Его рука иногда касается Шурочкиной руки, но друг на друга они не смотрят.
Он видел, что в ней струится, трепещет и просится наружу какое-то большое, новое, лихорадочное чувство.
После застолья Ромашов бредёт в рощу. Шурочка идёт следом и говорит, что сегодня в него влюблена, а накануне видела его во сне. Ромашов начинает говорить о любви. Она признаётся, что её волнует его близость, у них общие мысли, желания, но она должна отказаться от него. Шурочка не хочет, чтобы их хватились, и идёт обратно. По дороге она просит Ромашова не бывать больше у них: мужа осаждают анонимками.
В середине мая корпусный командир объезжает выстроенные на плацу роты, смотрит их выучку и остаётся недоволен. Только пятая рота, где солдат не мучают шагистикой и не крадут из общего котла, заслуживает похвалу.
Во время церемониального марша Ромашов чувствует себя предметом общего восхищения. Замечтавшись, он сбивает строй.
Вся его полурота вместо двух прямых стройных линий представляла из себя безобразную, изломанную по всем направлениям, стеснившуюся, как овечье стадо, толпу.
Вместо восторга на его долю выпадает публичный позор. К этому прибавляется объяснение с Николаевым, требующим прекратить поток анонимок и не бывать у них в доме. Ромашов признаётся, что знает автора анонимок и обещает сохранить репутацию Шурочки.
Перебирая в памяти случившееся, Ромашов незаметно подходит к железнодорожному полотну и в темноте видит солдата, над которым в роте постоянно издеваются. Он спрашивает солдата, хотел бы тот убить себя, и тот, захлёбываясь рыданиями, рассказывает, что его бьют, смеются, взводный вымогает деньги, и учение ему не под силу: с детства мается грыжей.
Теперь собственные неприятности кажутся Ромашову пустячными. Он понимает: безликие роты и полки состоят из таких вот солдат, болеющих своим горем и имеющих свою судьбу.
С этой ночи Ромашов меняется - часто уединяется и избегает общества полковых офицеров.
Он точно созрел, сделался старше и серьёзнее за последние дни и сам замечал это по тому грустному и ровному спокойствию, с которым он теперь относился к людям и явлениям.
Вынужденное отдаление от офицерского общества позволяет Ромашову сосредоточиться на своих мыслях. Он всё яснее видит, что существует только три достойных призвания: наука, искусство и свободный физический труд.
В конце мая в роте Осадчего вешается солдат. После этого происшествия начинается беспробудное пьянство. В собрании Ромашов застаёт Николаева. Между ними происходит ссора. Николаев замахивается на Ромашова, а тот выплёскивает ему в лицо остатки пива.
Назначается заседание офицерского суда чести. Николаев просит Ромашова не упоминать о его жене и анонимных письмах. Суд определяет, что ссора не может быть окончена примирением.
Большую часть дня перед поединком Ромашов проводит у Назанского, который убеждает его не стреляться. Жизнь - явление удивительное и неповторимое. Неужели он так привержен военному сословию, неужели верит в высший будто бы смысл армейского порядка так, что готов поставить на карту само своё существование?
Вечером у себя дома Ромашов застаёт Шурочку. Она говорит, что потратила годы, чтобы устроить карьеру мужа. Если Ромочка откажется ради любви к ней от поединка, то всё равно в этом будет что-то сомнительное и Володю наверняка не допустят до экзамена. Они должны стреляться, но ни один из них не должен быть ранен. Муж знает и согласен. Она обнимает его за шею и прижимается горячими губами к его рту.
И вот оба они, и вся комната, и весь мир сразу наполнились каким-то нестерпимо блаженным, знойным бредом.
Некоторое время спустя Шурочка уходит навсегда.
Подробности дуэли между поручиком Николаевым и подпоручиком Ромашовым описываются в рапорте полковнику. Когда по команде противники пошли друг другу навстречу, поручик Николаев произведённым выстрелом ранил подпоручика в правую верхнюю часть живота, и тот через семь минут скончался от внутреннего кровоизлияния. К рапорту прилагаются показания младшего врача.
Занятия в шестой роте подходят к концу. Младшие офицеры начинают соревноваться - кто лучше срубит саблей глиняное чучело. Подходит очередь молоденького подпоручика Григория Ромашова.
Он был среднего роста, худощав, и хотя довольно силён для своего сложения, но от большой застенчивости неловок.
Фехтовать Ромашов не умел даже в училище, и сейчас у него ничего не выходит.
Все вечера до полуночи подпоручик Ромашов проводит у Николаевых. Днём он обещает себе не ходить, не надоедать людям, но вечером следующего дня возвращается в этот уютный дом.
«Поединок». Режиссёр: Владимир Петров. 1957 год.
Дома Ромашов застаёт письмо от Раисы Александровны Петерсон, с которой они грязно, скучно и уже довольно давно обманывают её мужа. Приторный запах духов Раисы и пошло-игривый тон письма вызывают у Ромашова нестерпимое отвращение.
Через полчаса, стесняясь и досадуя на себя, Ромашов стучится к Николаевым. Владимир Ефимыч Николаев занят. Вот уже два года подряд он проваливает экзамены в академию. Поступать можно только три раза, и его жена Александра Петровна, Шурочка, делает всё, чтобы последний шанс не был упущен. Помогая мужу готовиться, Шурочка уже усвоила всю программу, не даётся ей только баллистика, Володя же продвигается очень медленно. Шурочка хочет, чтобы муж сдал экзамены и увёз её из этой глуши.
Неужели я уж так неинтересна как человек и некрасива как женщина, чтобы мне всю жизнь киснуть в этой трущобе, в этом гадком местечке, которого нет ни на одной географической карте!
С Ромочкой (так она зовёт Ромашова) Шурочка обсуждает газетную статью о недавно разрешённых в армии поединках. Она считает их необходимыми, иначе не выведутся в офицерской среде шулера или пьяницы вроде Назанского. Ромашов не хочет зачислять в эту компанию Назанского, считающего, что способность любить даётся, как и талант, не каждому. Когда-то Шурочка отвергла этого человека, и муж её ненавидит поручика. На этот раз Ромашов сидит у Николаевых, пока не приходит пора спать.
Дома его ждёт ещё одна записка от Петерсон, в которой она угрожает Ромашову жестокой местью за его пренебрежение ею. Женщина знает, где Ромашов бывает каждый день и кем он увлечён.
На ближайшем полковом балу Ромашов говорит любовнице, что всё кончено. Петерсониха клянётся отомстить. Вскоре Николаев начинает получать анонимки с намёками на особые отношения подпоручика с его женой. Ромашов не уверен, что анонимки пишет Раиса. Недоброжелателей у Григория хватает - он не позволяет драться офицерам, запрещает бить солдат.
Недовольно Ромашовым и начальство. С деньгами у подпоручика становится всё хуже, буфетчик уже не отпускает в долг даже сигарет. На душе у Ромашова скверно из-за ощущения скуки, бессмысленности службы и одиночества.
В конце апреля Ромашов получает от Александры Петровны записку с напоминанием об их общих именинах. Заняв денег у подполковника Рафальского, Ромашов покупает духи и отправляется к Николаевым. На шумном пикнике Ромашов сидит рядом с Шурочкой и испытывает странное состояние, похожее на сон. Его рука иногда касается Шурочкиной руки, но друг на друга они не смотрят.
Он видел, что в ней струится, трепещет и просится наружу какое-то большое, новое, лихорадочное чувство.
После застолья Ромашов бредёт в рощу. Шурочка идёт следом и говорит, что сегодня в него влюблена, а накануне видела его во сне. Ромашов начинает говорить о любви. Она признаётся, что её волнует его близость, у них общие мысли, желания, но она должна отказаться от него. Шурочка не хочет, чтобы их хватились, и идёт обратно. По дороге она просит Ромашова не бывать больше у них: мужа осаждают анонимками.
В середине мая корпусный командир объезжает выстроенные на плацу роты, смотрит их выучку и остаётся недоволен. Только пятая рота, где солдат не мучают шагистикой и не крадут из общего котла, заслуживает похвалу.
Во время церемониального марша Ромашов чувствует себя предметом общего восхищения. Замечтавшись, он сбивает строй.
Вся его полурота вместо двух прямых стройных линий представляла из себя безобразную, изломанную по всем направлениям, стеснившуюся, как овечье стадо, толпу.
Вместо восторга на его долю выпадает публичный позор. К этому прибавляется объяснение с Николаевым, требующим прекратить поток анонимок и не бывать у них в доме. Ромашов признаётся, что знает автора анонимок и обещает сохранить репутацию Шурочки.
Перебирая в памяти случившееся, Ромашов незаметно подходит к железнодорожному полотну и в темноте видит солдата, над которым в роте постоянно издеваются. Он спрашивает солдата, хотел бы тот убить себя, и тот, захлёбываясь рыданиями, рассказывает, что его бьют, смеются, взводный вымогает деньги, и учение ему не под силу: с детства мается грыжей.
Теперь собственные неприятности кажутся Ромашову пустячными. Он понимает: безликие роты и полки состоят из таких вот солдат, болеющих своим горем и имеющих свою судьбу.
С этой ночи Ромашов меняется - часто уединяется и избегает общества полковых офицеров.
Он точно созрел, сделался старше и серьёзнее за последние дни и сам замечал это по тому грустному и ровному спокойствию, с которым он теперь относился к людям и явлениям.
Вынужденное отдаление от офицерского общества позволяет Ромашову сосредоточиться на своих мыслях. Он всё яснее видит, что существует только три достойных призвания: наука, искусство и свободный физический труд.
В конце мая в роте Осадчего вешается солдат. После этого происшествия начинается беспробудное пьянство. В собрании Ромашов застаёт Николаева. Между ними происходит ссора. Николаев замахивается на Ромашова, а тот выплёскивает ему в лицо остатки пива.
Назначается заседание офицерского суда чести. Николаев просит Ромашова не упоминать о его жене и анонимных письмах. Суд определяет, что ссора не может быть окончена примирением.
Большую часть дня перед поединком Ромашов проводит у Назанского, который убеждает его не стреляться. Жизнь - явление удивительное и неповторимое. Неужели он так привержен военному сословию, неужели верит в высший будто бы смысл армейского порядка так, что готов поставить на карту само своё существование?
Вечером у себя дома Ромашов застаёт Шурочку. Она говорит, что потратила годы, чтобы устроить карьеру мужа. Если Ромочка откажется ради любви к ней от поединка, то всё равно в этом будет что-то сомнительное и Володю наверняка не допустят до экзамена. Они должны стреляться, но ни один из них не должен быть ранен. Муж знает и согласен. Она обнимает его за шею и прижимается горячими губами к его рту.
И вот оба они, и вся комната, и весь мир сразу наполнились каким-то нестерпимо блаженным, знойным бредом.
Некоторое время спустя Шурочка уходит навсегда.
Подробности дуэли между поручиком Николаевым и подпоручиком Ромашовым описываются в рапорте полковнику. Когда по команде противники пошли друг другу навстречу, поручик Николаев произведённым выстрелом ранил подпоручика в правую верхнюю часть живота, и тот через семь минут скончался от внутреннего кровоизлияния. К рапорту прилагаются показания младшего врача.
С этой ночи в Ромашове произошел глубокий душевный надлом. Он стал уединяться от общества офицеров, обедал большею частью дома, совсем не ходил на танцевальные вечера в собрание и перестал пить. Он точно созрел, сделался старше и серьезнее за последние дни и сам замечал это по тому грустному и ровному спокойствию, с которым он теперь относился к людям и явлениям. Нередко по этому поводу вспоминались ему чьи-то давным-давно слышанные или читанные им смешные слова, что человеческая жизнь разделяется на какие-то "люстры" - в каждом люстре по семи лет - и что в течение одного люстра совершенно меняется у человека состав его крови и тела, его мысли, чувства и характер. А Ромашову недавно окончился двадцать первый год.
Солдат Хлебников зашел к нему, но лишь по второму напоминанию. Потом он стал заходить чаще.
Первое время он напоминал своим видом голодную, опаршивевшую, много битую собаку, пугливо отскакивающую от руки, протянутой с лаской. Но внимание и доброта офицера понемногу согрели и оттаяли его сердце. С совестливой и виноватой жалостью узнавал Ромашов подробности о его жизни. Дома - мать с пьяницей-отцом, с полуидиотом-сыном и с четырьмя малолетними девчонками; землю у них насильно и несправедливо отобрал мир; все ютятся где-то в выморочной избе из милости того же мира; старшие работают у чужих людей, младшие ходят побираться. Денег из дома Хлебников не получает, а на вольные работы его не берут по слабосилию. Без денег же, хоть самых маленьких, тяжело живется в солдатах: нет ни чаю, ни сахару, не на что купить даже мыла, необходимо время от времени угощать взводного и отделенного водкой в солдатском буфете, все солдатское жалованье - двадцать две с половиной копейки в месяц - идет на подарки этому начальству. Бьют его каждый день, смеются над ним, издеваются, назначают не в очередь на самые тяжелые и неприятные работы.
С удивлением, с тоской и ужасом начинал Ромашов понимать, что судьба ежедневно и тесно сталкивает его с сотнями этих серых Хлебниковых, из которых каждый болеет своим горем и радуется своим радостям, но что все они обезличены и придавлены собственным невежеством, общим рабством, начальническим равнодушием, произволом и насилием. И ужаснее всего была мысль, что ни один из офицеров, как до сих пор и сам Ромашов, даже и не подозревает, что серые Хлебниковы с их однообразно-покорными и обессмысленными лицами - на самом деле живые люди, а не механические величины, называемые ротой, батальоном, полком...
Ромашов кое-что сделал для Хлебникова, чтобы доставить ему маленький заработок. В роте заметили это необычайное покровительство офицера солдату. Часто Ромашов, замечал, что в его присутствии унтер-офицеры обращались к Хлебникову с преувеличенной насмешливой вежливостью и говорили с ним нарочно слащавыми голосами. Кажется, об этом знал и капитан Слива. По крайней мере он иногда ворчал, обращаясь в пространство:
От-т из-звольте. Либералы п-пошли. Развращают роту. Их д-драть, подлецов, надо, а они с-сюсюкают с ними.
Теперь, когда у Ромашова оставалось больше свободы и уединения, все чаще и чаще приходили ему в голову непривычные, странные и сложные мысли, вроде тех, которые так потрясли его месяц тому назад, в день его ареста. Случалось это обыкновенно после службы, в сумерки, когда он тихо бродил в саду под густыми засыпающими деревьями и, одинокий, тоскующий, прислушивался к гудению вечерних жуков и глядел на спокойное розовое темнеющее небо.
Эта новая внутренняя жизнь поражала его своей многообразностью. Раньше он не смел и подозревать, какие радости, какая мощь и какой глубокий интерес скрываются в такой простой, обыкновенной вещи, как человеческая мысль.
Он уже знал теперь твердо, что не останется служить в армии и непременно уйдет в запас, как только минуют три обязательных года, которые ему надлежало отбыть за образование в военном училище. Но он никак не мог себе представить, что он будет делать, ставши штатским. Поочередно он перебирал: акциз, железную дорогу, коммерцию, думал быть управляющим имением, поступить в департамент. И тут впервые он с изумлением представил себе все разнообразие занятий и профессий, которым отдаются люди. "Откуда берутся, - думал он, - разные смешные, чудовищные, нелепые и грязные специальности? Каким, например, путем вырабатывает жизнь тюремщиков, акробатов, мозольных операторов, палачей, золотарей, собачьих цирюльников, жандармов, фокусников, проституток, банщиков, коновалов, могильщиков, педелей? Или, может быть, нет ни одной даже самой пустой, случайной, капризной, насильственной или порочной человеческой выдумки, которая не нашла бы тотчас же исполнителя и слуги?"
Также поражало его, - когда он вдумывался поглубже, - то, что огромное большинство интеллигентных профессий основано исключительно на недоверии к человеческой честности и таким образом обслуживает человеческие пороки и недостатки. Иначе к чему были бы повсюду необходимы конторщики, бухгалтеры, чиновники, полиция, таможня, контролеры, инспекторы и надсмотрщики - если бы человечество было совершенно?
Он думал также о священниках, докторах, педагогах, адвокатах и судьях - обо всех этих людях, которым по роду их занятий приходится постоянно соприкасаться с душами, мыслями и страданиями других людей. И Ромашов с недоумением приходил к выводу, что люди этой категории скорее других черствеют и опускаются, погружаясь в халатность, в холодную и мертвую формалистику, в привычное и постыдное равнодушие. Он знал, что существует и еще одна категория - устроителей внешнего, земного благополучия: инженеры, архитекторы, изобретатели, фабриканты, заводчики. Но они, которые могли бы общими усилиями сделать человеческую жизнь изумительно прекрасной и удобной, - они служат только богатству. Над всеми ими тяготеет страх за свою шкуру, животная любовь к своим детенышам и к своему логовищу, боязнь жизни и отсюда трусливая привязанность к деньгам. Кто же, наконец, устроит судьбу забитого Хлебникова, накормит, выучит его и скажет ему: "Дай мне твою руку, брат".
Таким образом, Ромашов неуверенно, чрезвычайно медленно, но все глубже и глубже вдумывался в жизненные явления. Прежде все казалось таким простым. Мир разделялся на две неравные части: одна - меньшая - офицерство, которое окружает честь, сила, власть, волшебное достоинство мундира и вместе с мундиром почему-то и патентованная храбрость, и физическая сила, и высокомерная гордость; другая - огромная и безличная - штатские, иначе шпаки, штафирки и рябчики; их презирали; считалось молодечеством изругать или побить ни с того ни с сего штатского человека, потушить об его нос зажженную папироску, надвинуть ему на уши цилиндр; о таких подвигах еще в училище рассказывали друг другу с восторгом желторотые юнкера. И вот теперь, отходя как будто в сторону от действительности, глядя на нее откуда-то, точно из потайного угла, из щелочки, Ромашов начинал понемногу понимать, что вся военная служба с ее призрачной доблестью создана жестоким, позорным всечеловеческим недоразумением. "Каким образом может существовать сословие, - спрашивал сам себя Ромашов, - которое в мирное время, не принося ни одно крошечки пользы, поедает чужой хлеб и чужое мясо, одевается в чужие одежды, живет в чужих домах, а в военное время - идет бессмысленно убивать и калечить таких же людей, как они сами?"
И все ясней и ясней становилась для него мысль, что существуют только три гордых призвания человека: наука, искусство и свободный физический труд. С новой силой возобновились мечты о литературной работе. Иногда, когда ему приходилось читать хорошую книгу, проникнутую истинным вдохновением, он мучительно думал: "Боже мой, ведь это так просто, я сам это думал и чувствовал. Ведь и я мог бы сделать то же самое!" Его тянуло написать повесть или большой роман, канвой к которому послужили бы ужас и скука военной жизни. В уме все складывалось отлично, - картины выходили яркие, фигуры живые, фабула развивалась и укладывалась в прихотливо-правильный узор, и было необычайно весело и занимательно думать об этом. Но когда он принимался писать, выходило бледно, по-детски вяло, неуклюже, напыщенно или шаблонно. Пока он писал, - горячо и быстро, - он сам не замечал этих недостатков, но стоило ему рядом с своими страницами прочитать хоть маленький отрывок из великих русских творцов, как им овладевало бессильное отчаяние, стыд и отвращение к своему искусству.
С такими мыслями он часто бродил теперь по городу в теплые ночи конца мая. Незаметно для самого себя он избирал все одну и ту же дорогу - от еврейского кладбища до плотины и затем к железнодорожной насыпи. Иногда случалось, что, увлеченный этой новой для него страстной головной работой, он не замечал пройденного пути, и вдруг, приходя в себя и точно просыпаясь, он с удивлением видел, что находится на другом конце города.
И каждую ночь он проходил мимо окон Шурочки, проходил по другой стороне улицы, крадучись, сдерживая дыхание, с бьющимся сердцем, чувствуя себя так, как будто он совершает какое-то тайное, постыдное воровское дело. Когда в гостиной у Николаевых тушили лампу и тускло блестели от месяца черные стекла окон, он притаивался около забора, прижимал крепко к груди руки и говорил умоляющим шепотом:
Спи, моя прекрасная, спи, любовь моя. Я - возле, я стерегу тебя!
В эти минуты он чувствовал у себя на глазах слезы, но в душе его вместе с нежностью и умилением и с самоотверженной преданностью ворочалась слепая, животная ревность созревшего самца.
Однажды Николаев был приглашен к командиру полка на винт. Ромашов знал это. Ночью, идя по улице, он услышал за чьим-то забором, из палисадника, пряный и страстный запах нарциссов. Он перепрыгнул через забор и в темноте нарвал с грядки, перепачкав руки в сырой земле, целую охапку этих белых, нежных, мокрых цветов.
Окно в Шурочкиной спальне было открыто; оно выходило во двор и было не освещено. Со смелостью, которой он сам от себя не ожидал, Ромашов проскользнул в скрипучую калитку, подошел к стене и бросил цветы в окно. Ничто не шелохнулось в комнате. Минуты три Ромашов стоял и ждал, и биение его сердца наполняло стуком всю улицу. Потом, съежившись, краснея от стыда, он на цыпочках вышел на улицу.
На другой день он получил от Шурочки короткую сердитую записку:
"Не смейте никогда больше этого делать. Нежности во вкусе Ромео и Джульетты смешны, особенно если они происходят в пехотном армейском полку".
Днем Ромашов старался хоть издали увидать ее на улице, но этого почему-то не случалось. Часто, увидав издали женщину, которая фигурой, походкой, шляпкой напоминала ему Шурочку, он бежал за ней со стесненным сердцем, с прерывающимся дыханием, чувствуя, как у него руки от волнения делаются холодными и влажными. И каждый раз, заметив свою ошибку, он ощущал в душе скуку, одиночество и какую-то мертвую пустоту.
В своем произведении А. И. Куприн хотел показать негативную сторону службы в армии, заострив внимание на жестокости и насилии, царящих в полку. Краткое содержание повести Куприна «Поединок» по главам поможет читателю разобраться в истинной причине разгоревшегося конфликта между двумя офицерами, что в итоге привело к страшным последствиям.
Главные герои
- Георгий Ромашов - подпоручик. Безнадежно влюблен в замужнюю даму.
- Александра Николаева (Шурочка) - жена Николаева. Тайная страсть Георгия Ромашова.
- Владимир Николаев - муж Шурочки. Поручик. Оппонент Ромашова на дуэли.
Глава 1
Вечерело. Занятия в шестой роте подходили к концу. Солдаты обменивались шутками. Милую беседу прервало появление полковника Шульговича, который в этот день был явно в плохом расположении духа.
Больше всего досталось подпоручику Ромашову за то, что не умеет грамотно руководить ротой. Строгий выговор от полковника, помимо Ромашова, получил солдат-татарин ничего не понимающий по-русски. Подпоручик попытался защитить своего подопечного, за что разгневал начальство еще больше. В качестве наказания ему назначают домашний арест на четверо суток.
Глава 2
В последнее время Ромашова все чаще охватывало горькое чувство одиночества. Он чувствовал себя не в своей тарелке рядом с офицерами, которых сторонился. Вот и сейчас он должен пойти на офицерское собрание. Сама мысль об этом была ему противна. Георгий неожиданно для себя меняет схему маршрута, вместо гарнизона направившись в сторону дома.
Глава 3
Придя домой Ромашов, не раздеваясь, завалился на кровать. В сенях чем-то гремел денщик. Дурные мысли продолжали лезть в голову. Пока он лежал, думая, как жить дальше, в дверь раздался тихий стук. Денщик принес письмо от Раисы.
Раиса дама замужняя, но ее этот факт не смущал. Девушка приглашает Ромашова в гости на кадриль. Георгий рвет письмо любовницы и клянется себе, что сегодня нанесет последний визит в дом поручика Николаева, где жила Шурочка, вызывавшая в его сердце душевные волнения.
Глава 4
В доме Николаевых вовсю шла подготовка к экзамену в академию. Жена офицера Николаева Шурочка мечтала, чтобы муж поступил туда и быстрее увез ее из этих мест.
Глава 5
Домой Георгий попал поздно. Решил зайти в гости к приятелю Назанскому. Назанский показывает Георгию письмо от женщины, которую когда-то любил. Георгий узнает почерк Шурочки. Дома Георгия ждало очередное письмо от любовницы. Раиса открыто угрожала ему.
Глава 6
Начало домашнего ареста. Ромашов не покидает пределы дома. К нему с визитом нагрянула Шурочка собственной персоной вместе с мужем. В ее руках была корзинка с горячими пирожками. Девушка ему явно дает понять, что он ей только друг и ничего более.
Глава 7
Полковник Шульгович отчитывает Ромашова за то, что он заступился за солдата. Не забывает упомянуть про пьянство подпоручика. После выговора Шульгович меняет гнев на милость, приглашая Георгия на званый обед.
Домой Ромашов снова идет с подавленным настроением, ощущая свою никчемность в этом мире. Вечером он достает тетрадь, исписанную корявым почерком. Это была третья по счету написанная им повесть. Об его тайном увлечении писательством никто из окружения не знал.
Глава 8
Ромашов идет на бал туда, где проходят офицерские собрания. Среди дам он видит Раису, во взгляде которой не было ничего хорошего.
Темой для разговора среди офицеров стала дуэль. Одни считали это глупостью, другие что только кровь может смыть пятно обиды.
Глава 9
Ромашова ужасно раздражает Раиса. Танцуя с ней кадриль, он испытывает к ней отвращение. Георгий признается ей, что между ними все кончено. Раиса угрожает ему, что отомстит.
Глава 10
Во время утренних учений солдаты бурно дискутировали на тему наказаний в армии. Ромашов был ярым противником жестокости и насилия по отношению к солдатам. Ему все надоело и опротивело, но служба есть служба. Пересилив себя, он идет на офицерские занятия.
Глава 11
Георгий не видит смысла в офицерских занятиях. Каждый день одно и тоже. Устав от тяготивших его мыслей, он решил после службы расслабиться. Вместе с товарищем они идут в бар, где Ромашов напивается до беспамятства.
Глава 12
Ромашов страдает от того, что давно не видел Шурочку. Приятным сюрпризом для него стало приглашение от четы Николаевых на именины. Георгий идет просить денег в долг на подарок имениннице.
Глава 13
Отправляясь на пикник к Шурочке, у Георгия были нехорошие предчувствия. Ему казалось, что муж Шурочки начал догадываться об его отношении к ней. Пообщавшись с Николаевым, Ромашов понял, что не ошибся на его счет.
Глава 14
Шурочке и Ромашову удалось выкроить время для разговора. Девушка признается, что он ей симпатичен, но перспектив в их отношениях не видит. Шурочка просит больше не приходить к ним в дом. Почтальон каждый день приносит анонимки, указывающие на их связь, а ей ни к чему гневить мужа лишний раз. Он и так в последнее время стал чересчур подозрителен.
Глава 15
В полку вовсю идет подготовка к новому смотру. Ромашов никак не может сосредоточиться на работе. В итоге полный провал во время смотра. Солдаты не смогли хорошо выступить, а выговор за это вновь получает подпоручик. Плюс неделя гаупвахты. Ромашов в отчаянии. Его впервые посещает мысль о самоубийстве.
Глава 16
По дороге к дому его встречает Николаев. Между ними происходит серьезный разговор по поводу анонимок. Георгий обещает больше не приходить к ним в дом, во избежание сплетен и кривотолков.
Глава 17
В очередной раз Ромашов убедился, что армия не для него. Он решил, что как только отслужит положенные три года, сразу же уедет отсюда.
Глава 18
В штате ЧП. Повесился один из солдат. Снять напряжение после таких новостей солдаты решают в публичном доме. Один из офицеров устраивает погром, подняв руку на женщину. Ромашову удается его успокоить и уладить возникший между ними конфликт.
Глава 19
Офицеры продолжают пить. Неожиданно к компании примкнул Николаев, тоже подвыпивший. Между ним и Георгием возникает ссора.
Глава 20
Ромашова вызывают к начальству. Офицерский суд вынес решение, что разрешить сложившийся конфликт может только поединок. Дуэли не были запрещены законом. Избежать поединка можно в том случае, если один из участников подаст рапорт об отставке.
Глава 21
Ромашов идет к Назанскому за советом, как ему поступить. Назанский настойчиво убеждает не участвовать в поединке. Лучше уйти из армии и начать новую жизнь.
Глава 22
Дома Ромашова ждала Шурочка. Она настойчиво просила мужчину принять участие в поединке. Если ее муж не примет участие в дуэли, его никогда не примут в академию, а она этого не переживет. Шурочка дает понять, что на дуэли никто не пострадает. Она договорилась с мужем по этому поводу. Поединок будет чисто символическим.
Глава 23
Дуэль пошла не по правилам. Николаев нарушает условия договора и наносит смертельную рану Ромашову. От полученного ранения подпоручик умирает, не успев выстрелить в ответ.
Краткий пересказ повести «Поединок» поможет читателю освежить в памяти основные события произведения, а так же разобраться в истинной причине разногласия, которое привело к необратимым последствиям. Сюжет книги в сокращении незаменим в составлении качественных аргументов для сочинений на экзаменах.
Повествование начинается с рассказа о занятиях в шестой роте, которые подходили к концу.Пока одни венные издевались над молоденькими солдатами и отдавали шутливые приказы, чтобы их запутать, командиры отошли в сторону. Офицеры были в хорошем настроении, шутили и мило беседовали. Бек-Агамалов убеждал Веткина, что ему необходимо научиться владеть шашкой, чтобы моментально наказать обидчика, а не лезть за пистолетом. Тут же каждый из них вспомнил историю о том, как военные рубили насмерть тех, кто посмел сделать им замечание. По их мнению, любого штатского нужно убивать на месте, если он посмел оскорбить военного. Оскорблением считалось любое возражение. Но тут раскрасневшийся офицер Ромашов сказал, что нужно позвать человека на дуэль, а не бить сплеча. Ему возразили, что штатский не выйдет на бой — побоится. Так Ромашова описал
Он был среднего роста, худощав, и хотя довольно силен для своего сложения, но от большой застенчивости неловок.
В попытке зарубить чучело Ромашов упал и порезался шашкой.
Прервал эту идиллию полковник Шульгович. Мужчина был в плохом расположении духа. Больше всего досталось подпоручику Ромашову за его неумение вести себя в присутствии начальства. Так же Шульгович отчитал солдата-татарина, который даже не понимает по-русски. Ромашов вмешался и попытался защитить своего подопечного, но полковнику это не понравилось, и он назначил подпоручику наказание в качестве домашнего ареста на несколько суток. Его отчитал и непосредственный начальник по фамилии Слива, но его обидевшийся Ромашов пожалел: уж больно несчастной казалась его выхолощенная войной одинокая жизнь.
Вторая глава: Мечты Георгия
Все чаще Ромашов чувствовал себя одиноко в компании офицеров. Он мечтал об иной доле и горячо стыдился своего унижения на плацу. Он хотел поступить в Академию и стать офицером генерального штаба, чтобы потом вернуться в этот полк и показать всем, каким он стал умным и талантливым, какие надежды он подает. Потом на своей одинокой прогулке он замечтался о будущем: как он усмиряет бунт рабочих, как его благодарит начальство, как он становится разведчиков на германском фронте и совершает военные подвиги. Только бы взять себя в руки и поступить в академию! Но пока он был вынужден прозябать с грубыми офицерами. Более того, он сторонился такой компании, но это было априори невозможно: в маленьком городе некуда было пойти, разве что на вокзал, где он в своей грязной шинели и нелепых галошах был смешон.
Так и не дойдя до вокзала, Ромашов меняет маршрут в сторону дома и приходит в свой флигель, погруженный в мечты о карьере.
Третья глава: Реальность Георгия
Зайдя домой, Ромашов первым делом спросил у денщика не приходило ли ему письмо от поручика Николаева, ответ был отрицательным. На предложение почистить сюртук он с колебаниями и сожалениями ответил отрицательно: он пытался заставить себя не ходить к ним, пропустить неделю или две, но каждый раз ходил и обманывал себя, что это в последний раз. Дело в том, что Георгий давно влюблен в жену Николаева Шурочку и каждый день ждал от нее весточки.
Судьба Ромашова сложилась незавидно: он давно расписал свою жизнь по пунктам, но ни один из них не был воплощен в жизнь. Он купил книги и журналы для подготовки к поступлению в Академию, но не мог заставить себя открыть их. Зато он пил много водки, тосковал и завел длинную и скучную связь с полковой дамой втайне от ее мужа.
Денщик приносит письмо от любовницы Раисы, с которой он иногда встречался. Но он разорвал пошлое и приторно нежное письмо в желтых пятнах от духов и отправился к Николаевым, пообещав себе сделать это в «последний раз». В письме Раиса жаловалась на долгую разлуку и грозила убить себя, если любовник изменит ей.
Четвертая глава: Вечер у Николаевых
В доме Николаевых царило спокойствие. Муж Шурочки готовился к экзамену в академию генерального штаба, ведь два предыдущих он провалил. Александра Петровна занималась рукоделием. Она была очень трудолюбива. Юрий Алексеевич (так звали Ромашова) сел и стал неловко заводить разговор о штабных делах. Шурочка жаловалась и потрунивала над мужем, что он не сдаст экзамен. Он действительно был глуповат, но упорно готовился.
Его жена уповала на этот экзамен, она надеялась, что их жизнь изменится после поступления мужа. Она разразилась «гордыми слезами», когда представила, что проживет жизнь в провинции. Она хотела большого общества и «преклонения». Шурочка отдавала должное глупому, но трудолюбивому мужу, и хотела сама продвинуть его по карьерной лестнице своей хитростью. Она была красива и умна, обладала «гибкостью души», чтобы устроить дела мужа и свои собственные. Про себя Ромашов думал о ней и описывал ее так:
У тебя бледное и смуглое лицо. Страстное лицо. И на нем красные, горящие губы - как они должны целовать! - и глаза, окруженные желтоватой тенью… Когда ты смотришь прямо, то белки твоих глаз чуть-чуть голубые, а в больших зрачках мутная, глубокая синева. Ты не брюнетка, но в тебе есть что-то цыганское. Но зато твои волосы так чисты и тонки и сходятся сзади в узел с таким аккуратным, наивным и деловитым выражением, что хочется тихонько потрогать их пальцами. Ты маленькая, ты легкая, я бы поднял тебя на руки, как ребенка.
Во время беседы Шурочка упомянула о том, что поединки необходимы русским офицерам, потому что в них нет врожденной дисциплины и чести, как у французов и немцев. В них она видит возможность фильтровать надежных офицеров для полка. Настоящий солдат должен не бояться смерти, значит, и дуэли тоже.
На прощание Шурочка предложила Ромашову бывать у них чаще и отказаться от водки: она его портит. Она же советует ему не общаться с местным пьяницей — Назанским. Она бы расстреливала таких людей, будь ее воля…
Пятая глава: Разговор с Назанским
Выйдя из дома Николаевых, Ромашов услышал упрек от денщика Николаевых (больно часто он бывал у них) и от злости на себя и на Шурочку, которую не мог забыть, отправился к своему старому знакомому Назанскому.
Там они мило беседуют и выпивают. Назанский повествует о том, что военная служба ему противна, что прелесть жизни для него заключается в размышлениях, которые он может позволить себе только в запое. Пусть люди не понимают его и осуждают, но ему противно служить ради того, чтобы быть сытым и одетым. Для него наслаждение — думать и чувствовать веру, любовь, умиление, восторг, тоску. Все, лишь бы не опошлять жизнь солдатскими шутками и пошлостями.
Он рассуждает о любви и говорит, что любить не взаимно — прекрасно. Это горькое, но в то же время сладкое чувство. Он говорил о том, что готов все отдать, лишь бы любить сильно и страстно. В порыве откровений Назанский показывает письмо от девушки, которую он когда-то любил. Безнадежно и трепетно. И любит до сих. Ромашов узнает почерк Шурочки. Он читает письмо и узнает, что и Шурочка любила его и бросила, потому что он не смог поменять себя ради нее, а быть с ним из жалости к нему она не захотела.
Ромашов случайно назвал имя Шурочки. Назанский догадался о чувствах подпоручика к замужней даме, но поспешил разубедить его о своей связи, но все было и так понятно. Он со страхом смотрел на Ромашова, их разговор стал глубоким и трагическим предзнаменованием. Они разошлись.
Придя домой, Георгий (иногда Юрия называют Георгием) находит письмо от Раисы с явными угрозами. Она тоже узнала о его чувствах к Шурочке и была крайне рассержена. Она намекала на свою месть. Ромашову стало противно от этой пошлой и грязной связи. Ночью во сне он плакал. Ему снилось, что он в детстве оплакивает свое падение во взрослой жизни.
Шестая глава: Рассуждения о жизни
Ромашов проснулся утром и задумался о том, что держит его под арестом? В детстве мать привязывала его ниткой к кровати, чтобы он не убежал, и он сидел, точно под гипнозом. А что теперь заставляет его сидеть дома? Он хочет гулять и заходить туда, куда хочет, но ему опять показали нитку, и он не смеет ее разорвать. А что, если бы все люди перед войной нашли в себе силы на движение и сказали: «Не хочу!». Тогда бы никому не пришлось воевать, и вся их серая рутинная жизнь была бы не нужна.
Почему же люди не говорят? Почему он сам не говорит ни слова? Глядя на солдат, он видел, что и они не хотят, а ведь когда они умрут, закончится и долг, и честь, и родина, за которые они идут на смерть. Только «Я» является залогом всего существующего, и его мы так безжалостно тираним. Но ведь проблема в том, что ни один офицер при этом не уходит со службы, хотя она никому не нравится. Они просто никуда не годны, ничего не знают, ничего не умеют. Вне службы они, как и сам Ромашов, пропадут тотчас. Они бесполезны для общества и обречены на серую солдатскую жизнь под цвет шинели.
Когда Ромашов находился под арестом, Шурочка навестила его и принесла угощения. Он был рад приходу девушки, он целует ей руки, а она же признается, что он ее единственный друг, но ничего большего между ними нет и быть не может.
Седьмая глава: Обед у полковника
Полковник Шульгович вызывает к себе и отчитывает героя за неповиновение и дерзость. Он знает и про пьянство, и про разврат Ромашова. Тут он затронул тему матери, ведь именно к ней офицер отпрашивался в отпуск, хотя ему было не положено.Услышав о маме, Ромашов с ненавистью взглянул на полковника, еще чуть-чуть, и он бы его ударил! Но тут полковник меняет гнев на милость, говорит о своей любви к офицерам, извиняется и приглашает Ромашова на званый ужин. Там он чувствовал себя униженным грубоватой лаской полковника. За столом в его сторону летели замечания, как и что ему есть. Он хотел уйти, но снова не посмел.
И снова Ромашов идет домой в расстроенных чувствах. Одиночество, тоска овладели им. В то же врем появилось предчувствие любви. Он встретил своего денщика, который на свои деньги по доброте душевной купил ему папиросы. Но Ромашов не посмел нарушить приличия и пожать ему руку как равному. Но зато он пообещал себе раздеваться самому, не привлекая к этому занятию денщика.
Дома он достает тетрадь, которая была уже третья по счету, о его увлечении писательством никто не знает.
Восьмая глава: Собрание офицеров
Герой прибывает на собрание офицеров, куда съезжаются все «сливки общества» в том числе и Раиса. В ее взгляде подпоручик не видит ничего хорошего. Главной темой вечера стали поединки. Мнения разошлись, кто-то считал, что это глупость, другие думают, что только кровь может смыть пятна обиды. Но большинство уверено: дуэль может помочь обществу, причем непременно дуэль с серьезными последствиями. Без смерти и ранений поединок смешон.
Чтобы избежать объяснения с Раисой, Ромашов поменялся с другим офицером (он был назначен распределителем танцев). Вокруг царила провинциальная нищета, прикрытая налетом светскости и жеманства: все были в одним и тех же платьях, говорили одни и те же фразы.
Девятая глава: Объяснение с Раисой
Ромашов видит всю низменность и грязь Раисы, она же упорно заманивает его на танец. Он решил порвать с ней. Танцуя с Раисой кадриль, герой испытывает отвращение к женщине. Она же в свою очередь начинает оскорблять «лилипутку» Шурочку, вспоминать про ее отца, который «проворовался». Она почти кричала, а Ромашов был бессилен что-либо сделать. Героиня злится, говоря, что она пожертвовала всем ради него. На лице Ромашова видна саркастическая улыбка, он знал, что все в курсе ее многочисленных романов. Он признается ей, что между ними все кончено. Раиса же не перестает угрожать ему. Она винит его в том, что он пользовался ею «как самкой», а сам заглядывался на Шурочку.
В ответ он говорит, что она использовала его, чтобы все вокруг о них говорили. Ей льстило его внимание и то, что все знают о нем. Она нарочно выставляла их связь напоказ, ей нужно было поклонение, оно удовлетворяло ее мелочное тщеславие. Ни она, ни он не любили, просто тешились. Он говорил:
Поймите, мне стыдно, мне гадко думать об этом холодном, бесцельном, об этом неизвиняемом разврате!
Раиса довела комедию до последнего акта: наговорила гадостей и скрылась в уборной. Муж ее все знал, но любил жену и отплачивал ее любовникам подлостями на службе.
Ромашов снова задумался о тщетности жизни, о своем моральном падении и разочаровании. Тяжесть никуда не делась: он по-прежнему тосковал о том, что жизнь проходит зря вдали от любви, музыки, культуры. Но никто его не понял, и он осознал свое одиночество.
Десятая глава: Учения
Ромашов опоздал на учения, но от сурового и безжизненного начальника Сливы получил вялый выговор. Обычно Слива был безжалостным солдафоном, зацикленным на службе, и все привыкли к его придиркам.
Во время утренних учений офицеры обсуждают проблему наказания в армии. Ромашов отстаивает точку зрения, что насилие неприемлемо нигде, даже в армии. На учениях он даже запретил подчиненному бить солдата, который не смог освоить упражнение. Но другие люди говорят, что военные успехи России — прямое следствие телесных наказаний, и никаких «личностей» в армии нет. Есть солдаты, а если их не драть, то будут бабы, а не бойцы. Слива, услышав возражения Ромашова, возразил, что через год он и сам будет бить солдат. Ромашов пригрозил ему рапортом с жалобой на его жестокость.
Ромашову все надоело, он устал, но никто из сослуживцев не поддерживает его.
Одиннадцатая глава: Мысли о службе
Герой потерял смысл в офицерских занятиях, ему это не интересно. Видя все эти солдатские бредни, насилие, пошлость, жестокость, он теряет самообладание.
После службы он идет в кабак, где напивается до беспамятства и жалуется сослуживцу на одиночество и непонимание. Он совсем не умеет пить и раскисает с одной рюмки.
Двенадцатая глава: Приглашение
Георгий скучает по Шурочке, ведь он так давно не видел ее. И, о чудо, ему приносят приглашение от четы Николаевых на именины. Денег на подарок нет, поэтому подпоручик идет брать в долг, чтобы преподнести имениннице что-то красивое. Он останавливается на духах.
Он идет за деньгами к странному офицеру, который все деньги тратил на животных. Он любил бывать у него, так как сам обожал зверей. Полковник Брем, добрый и умный человек, дал ему 10 рублей и рассказал о животных.
Тринадцатая глава: Именины
Подъезжая к их дому, Георгий чувствует тревогу. Он думает, что муж Александры обо всем догадался. В последнее время он был сух и холоден с ним. Ромашов уже хотел проехать мимо, как вдруг сама Шурочка вышла и проводила его в дом. Она была мила и любезна с ним. Все поехали на пикник.
Знакомый Михин уговорил его сесть с его сестрами, чтобы с ними не сел грубый офицер с сальными шутками. Ромашов согласился и пригласил к себе тихого офицера Лещенко, которого никто не хотел брать в коляску.
Четырнадцатая глава: Разговор с Шурочкой
На пикнике все было беспорядочно и суетливо. Шурочка казалась очень оживленной и возбужденной. Она смотрела на Ромашова с каким-то особенным чувством и дольше, чем следовало. Потом она призналась ему шепотом, что счастлива, что только ему одному скажет причину своего счастья.
Тем временем Осадчий пропагандировал «веселое кровопролитье» и говорил, что презирает гуманные войны. Его многие поддержали. Но наш герой не слушал: он думал о своем: Николаев слишком пристально наблюдал за ним и женой. Потом он встал и ушел в лес, но Шурочка неприметно отправилась за ним. Наедине они обнялись.
Девушка признается, что влюблена подпоручика, но перспективу в их отношениях не видит. Она ласкающее называет его Георгием (обычно звала Юрием) и говорит о своих чувствах: он снился ей ночью, а утром она учитель хотела видеть его. Она не любит его, но чувствует, и он приятен ей. Но любить она его не может, потому что он слабый и жалкий. Он ничего не добьется в жизни, и уважать такого мужчину не за что. Он, конечно, клялся, что ради нее добьется всего, но она не верила: Шурочка видела его насквозь. Если бы она надеялась на него, она бы бросила нелюбимого грубого мужа. С Ромашовым, как и с Назанским, ее роднила чуткая душа, она видела в герое свою вторую половинку, но разлука неизбежна: она не может рисковать своими перспективами. Если Ромашов сможет добиться успеха, тогда она уйдет от мужа к нему, но до тех пор супругу не изменит, и не изменяла до сих пор. Еще она призналась, что не хочет детей, поэтому не заводит любовника.
Она просит Ромашова больше не приезжать к ним в дом, ведь ее мужа осаждают анонимными письмами, где рассказывается о романе между его женой и Ромашовым. Пока он не верит сплетням, но он очень ревнив, и не стоит испытывать его терпение. Ромашов пообещал не бывать у них.
Муж отвел Шуру в сторону и долго говорил с ней, но она ответила ему с таким выражением негодования на лице, что он отступил.
Пятнадцатая глава: Неудача Ромашова
На службе солдаты готовятся к майскому смотру, ротные избивают солдат с особой жестокостью. Что-то мертвое было в этих маневрах, как будто куклы выполняли их. Ромашов утомился и похудел за время учений. Была лишь одна рота, в которой не было заметно особого рвения — пятая. Там был полковником богатый развратник, который часто заманивал в прислугу маленьких девочек и оплачивал им не только уборку. Эта рота вышла на смотр позже всех, а полковник даже не принял на свой счет замечания. Все солдаты любили его, потому что он не муштровал их зря.
Атмосфера парада захватила Ромашова, он преданно и счастливо смотрел на командира. Но высшие чины смотрели равнодушно: им приелись смотры. Генерал же раскритиковал почти все роты: из-за бесконечных тренировок и издевательств офицеров солдаты были замученными и запуганными. Сам генерал являлся сторонником человечного обращения с воинами и высмеял подготовку, заквашенную на насилии.
Ромашов все больше утверждается в том, что служба это жестокое и никчемное дело. Во время смотра рота не смогла выступить хорошо, и выговор получает подпоручик, потому что именно по его вине рота претерпела крах. Замечтавшись о похвалах генерала и своем признании, он смял все движение роты. Впервые герой задумывается о самоубийстве, ведь теперь он опозорен навеки. Ему кажется, что он противен всем и даже самому себе. Он стыдился недавней мечты о похвалах и восторгах генерала, ведь из-за него 2 недели били людей. Ромашова попросили перевестись в другую роту.
По пути домой он увидел, как фельдфебель бьет солдата Хлебникова по лицу. У него не было сил заступиться, но он осознал, как они похожи с этим маленьким тщедушным солдатиком.
Шестнадцатая глава: Объяснение с Николаевым
По дороге к дому Георгия встречает муж Шурочки. Он хочет поговорить по поводу анонимок. Оказывается, анонимки приходят со сплетнями по поводу Ромашова и Александры. Он просит подпоручика сделать все, чтобы пресечь слухи, то есть больше не появляется в их доме. Ромашов сказал, что знает, откуда анонимки. Николаев взорвался и упрекнул его в бездействии. Они разошлись, договорившись больше не встречаться. Ромашов пообещал принять меры.
Он пришел домой, накричал на денщика и пережил свой позор дома один. Потом он пошел в собрание, но там услышал, как его осуждают за смотр, и передумал заходить. Он ходил вокруг дома Шурочки, но та так и не выглянула в окно. Назанского он тоже не посмел окликнуть. Он шел по дороге и представлял, как все будут жалеть и плакать, когда он покончит с собой. Ромашов даже возроптал на Бога (за что он его ненавидит?), но потом забрал свои слова обратно.
По дороге он увидел солдата Хлебникова, он шел, видимо, с той же целью самоубийства. Ромашов остановил его, они разговорились по душам и оба жаловались на то, что все жестоко и бессмысленно, подло и безобразно в этом мире. Они обнялись и зарыдали. Хлебников больше не мог терпеть издевательств и вымогательств ротного,он готов был на крайние меры. Офицер проводил солдата до лагеря, а сам пошел на откос, и там крикнул Богу, что он — старый обманщик. Если он есть, то сам герой сломал бы ногу в прыжке с откоса — так он загадал себе. Но он прыгнул и остался невредимым.
Семнадцатая глава: Озарение Георгия
Ромашов повзрослел после этого вечера: бросил пить, ходить на танцы и общаться с офицерами. Он стал водить дружбу с Хлебниковым и вник в обстоятельства его жизни: нищая семья, пьяница-отец, куча детей. Из дома ему никто ничего не присылал. Землю у них отняли, не с чего было кормиться. В полку все его жалование забирают командиры. Ромашов стал помогать ему, и в полку этого не одобряли.
Теперь герой жил в мире своей мысли и поражался, как многогранен и интересен этот мир.
Ромашов разочаровывается в службе и отчетливо осознает, что после трех лет службы точно уедет отсюда.
Ромашов начинал понемногу понимать, что вся военная служба с ее призрачной доблестью создана жестоким, позорным всечеловеческим недоразумением.
Он представлял себя литератором, ведь из все дел признавал лишь искусство, науку и свободный физический труд. Военное сословие, как и многие другие, он презирал. Однако пока его книги были настолько несовершенными, что не выдерживали сравнения с классиками.
Однажды он бросил Шурочке букет в окно, пока мужа не было дома, но она прислала гневное письмо с просьбой этого не делать.
Восемнадцатая глава: Офицерская пьянка
В роте происходят печальные события: повесился один из солдат. Но вечером того же дня офицеры пили, гуляли и веселились, дабы снять стресс. Они поехали в публичный дом, и Веткин уговорил Ромашова ехать с ними.
В ходе веселья пьяный офицер достает шашку и начинает ею все рубить. Герою удалось усмирить Бек-Агамалова, а тот уже замахнулся шашкой на женщину из публичного дома, которая пыталась его успокоить. Потом Бек сел с Ромашовым и долго держал его руку в знак признательности: он уберег его от немыслимого на Востоке позора — убийства женщины.
Девятнадцатая глава: Драка
Офицеры продолжают пить, и между ними снова назревает конфликт. Офицер Осадчий цинично ругнулся, когда речь зашла о Боге. Ромашов его остановил. Началась ссора. Неожиданно рядом с Ромашовым появляется Николаев, он говорит, что, такие как Георгий, позорят полк. Он приплел Назанского, и Ромашов возразил, что у недовольства Николаева есть тайные причины. Бек-Агамалов пытался его оттащить, но не смог. Между мужчинами возникает ссора, потом драка, и Ромашов решает вызвать мужа Шурочки на поединок.
Их разнимают другие офицеры, все расходятся. Ромашов чувствовал себя гадким.
Двадцатая глава: Суд
Ромашова вызывают на суд, а Николаев видит его и шепотом просит лишь об одном — не упоминать имя жены и письма. Герой соглашается.
Офицерский суд выносит решение о конфликте между Ромашовым и Николаевым, и разрешить это может лишь поединок. Дуэль может не состоятся, если кто-то из них подаст рапорт об отставке. Оба пошли искать секундантов: никто из них просто не мог подать рапорта. Ромашов выбрал Бек-Агамалова и Веткина, а затем решил отправить к Назанскому, так как почувствовал небывалое одиночество. «Я ПРИГОВОРЕН» — подумал он.
Двадцать первая глава: Проповедь Назанского
Расстроенный Ромашов приходит к своему другу Назанскому. Тот совсем спился, его облик отражал крайнюю степень падения. Они поехали кататься на лодке.
Назанский советует ему отказаться от дуэли и бросить службу. Он говорит, что Георгий должен «начать жить», и гораздо смелее не пойти на дуэль, а отказаться от нее. Если Ромашов убьет человека, он будет с ним всегда, чувство вины его никогда не покинет. А если сам погибнет, то впереди его ничего не ждет: нет ничего хуже пустоты. Разве стоит «офицерская честь» человеческой жизни? Конечно же, нет, и они оба знают об этом.
Назанский анализирует состав их полка и приходит к выводу, что самые умные и талантливые люди спиваются, а те, что поглупее, служат, но ненавидят свое дело. Самые лучшие воины — это те, кто обременен семьей. Они убивают и калечат за тарелку щей. Разве так хочет жить Ромашов? Поэтому не надо драться, надо уходить из полка, пока эта мелочная честолюбивая гонка по колено в крови солдат его не затянул в трясину. Он рассказывает и о ситуации, когда денщик искал правды и защиты у господ — не нашел. Его также били и калечили, только еще больше.
Вот так и все они, даже самые лучшие, самые нежные из них, прекрасные отцы и внимательные мужья, - все они на службе делаются низменными, трусливыми, злыми, глупыми зверюшками. Вы спросите: почему? Да именно потому, что никто из них в службу не верит и разумной цели этой службы не видит.
Назанский также говорит, что не любит и не может любить ближних. Ничто не затаит его поверить, что ради них он должен жертвовать собой. Когда он умрет, все закончится, значит, есть смысл только в том, чтобы самому наслаждаться жизнью, а не жертвовать ею ради сомнительных идей и сомнительного уважения.
И вот, говорю я, любовь к человечеству выгорела и вычадилась из человеческих сердец. На смену ей идет новая, божественная вера, которая пребудет бессмертной до конца мира. Это любовь к себе, к своему прекрасному телу, к своему всесильному уму, к бесконечному богатству своих чувств.
Ромашов принял решение уйти в запас, ведь речи Назанского показались ему убедительными. Однако сам его учитель обессилел и попросил в долг: у него началась трясучка от алкоголизма.
Двадцать вторая глава: Признание Шурочки
Придя домой, Георгий обнаружил у себя дома Шурочку. Она нежно, но страстно упрекает его в том, что он не сдержался и позволил втянуть себя в драку. По городу теперь катятся слухи. Она обняла его, голова мужчины оказалась у нее на груди. В этом положении она поведала о том, как тянула бестолкового мужа наверх, как сама зубрила его науки для академии. Она сравнивала его со своим ребенком и говорила, что не откажется от него, ведь в нем заложено столько ее сил и времени. Но если теперь из-за этой драки он погибнет или не пойдет на экзамен, то все кончено: она бросает его и едет, куда глаза глядят:
Я надругаюсь над собой, но сгорю в один миг и ярко, как фейерверк!
Ромашов уговаривает ее передумать и обещает сделать все, что она хочет. Он хочет отказаться от дуэли, но она заявляет, что этот отказ бросит тень на репутацию мужа. Лучше подраться, и тогда ее Володе все простят, ведь он докажет свою мужественность.
Она просит мужчину принять участие в поединке и заверяет его, что уже договорилась с мужем, и их поединок будет чисто символическим: все промахнутся. Если нет, то она не переживет того, что мужа не возьмут в академию. На прощание Шурочка отдается Ромашову, разыгрывает страсть, но потом деловито целует его холодными губами и покидает его навсегда. Он согласился на все.
Двадцать третья глава: Смерть Ромашова
Дуэль пошла не по правилам, Николаев нарушает ранний договор и делает смертельный выстрел первым. Ромашов умирает, не успевая даже выстрелить в ответ. Вместо главы мы видим сухой рапорт о тех событиях.